Делает короткую паузу, после которой выдаёт совсем уж неожиданную фразу.

— Борщ только не получается.

Замолкает, погрузившись в отбор сообществ «Нонграмма». После короткого раздумья, решаю, что на это можно и не отвечать. Тоже переключаюсь на просмотр потенциальных чатов с трофейного телефона блондина, который тот оказывается, оставил в машине.

Определившись с вариантами распространения послания, приступаем к съёмке самого видео. В качестве камеры используем всё тот же смартфон. Первая часть, по плану отводится под заявления Ани.

Девушка убедительно излагает, как узнала от брата, что у него попросил помощи старый друг детства, находящийся в бегах. Рассказав при этом историю о предательстве брата и непонятной игре, которую ведёт группа кланов. Пускает слезу, рассказывая, как узнала о гибели своего брата, когда позвонила ему на телефон, а ответившим, внезапно оказался Данила Горанов.

Когда заканчивает, наступает мой черёд. Сухо описываю события последних суток, стараясь максимально сократить объём и упоминать только факты. Получается не так вдохновенно и эмоциально, как у Ани, но на мой взгляд, тоже неплохо. В конце, один за другим снимаем документы, обнаруженные в квартире. Располагаем на столе, под хорошим освещением, чтобы можно было разобраться текст и фотографии. Закончив, стопаем запись и просматриваем её. Получилось почти семнадцать минут видео, которое выглядит достаточно убедительно.

Перебрасываем видео на лэптоп, при помощи блютуза, после чего я занимаюсь поиском вменяемого ВПН сервиса. Понятно, что раскусить можно практически любой. Но на какой-то у противника уйдёт десять минут, а на какой-то, как минимум, два часа. В итоге останавливаюсь на одном из крупных ВПН, зарегистрированных в оффшоре с «дикой юрисдикцией». Оплачиваем его картой мажора, до сих пор валяющегося на диване в гостиной и подключаем ВПН на ноутбуке.

Хочу уже заняться отправкой снятого видео, когда Аня внезапно меня останавливает, удаляясь в сторону кухни. Возвращается с холщовой сумкой, заполненной едой. Напоминаю ей, что в рюкзаке налички столько, что можно выкупить содержимое пары гипермаркетов. В ответ слышу фразу о том, что в лесу купить продукты будет негде. Мол, лучше предусмотреть все ситуации. Спорить в моём состоянии совсем не хочется, поэтому просто киваю.

Около минуты сижу на месте. В голове «застряло» ощущение, что я что-то упускаю. Или забыл. Напрягаю память и когда до меня доходит — возникает стойкое желание больно ударить себя по лицу. Единственная оставшаяся рабочей флеш-карта, из той пары, что доставил «ближник». Там же были координаты, которые я так и не проверил. Вполне объяснимо почему — с момента перестрелки в офисе, у меня по сути ни минуты без стресса не было. Но мог ведь сразу посмотреть, когда отыскал нужный адрес и попал внутрь квартиры. Идиот.

Достав из кармана листок, вбиваю данные в сеть. Удивляюсь, поняв, что это точка посреди тайги в Красноярском крае. Озвучиваю названия близлежащих населённых пунктов. Если мой, постепенно сворачивающий активность мозг, их не запомнит, то возможно останутся в голове у Ани.

Закончив с проверкой указанных координат, возвращаюсь к первоначальной задаче. Через десять секунд уже загружаем видеофайл в первый из выбранных чатов. За ним следует ещё целая пачка. Когда заканчиваем, видео уже появляется на одном из крупных каналов, с пометкой «Новый поворот в деле Горановых — кто прав?». Закрываю ноутбук и встав, отношу его на кухню, где засовываю в духовой шкаф. Туда же бросаю телефон блондина. Выставляю максимальную температуру. Пока до этого дома доберутся, от техники останутся только оплавленные ошмётки.

Выйдя в гостиную, обнаруживаю, что Аня ловко стягивает конечности нашего пленника какой-то толстой леской. Логично. Он не должен поднять тревогу раньше момента, чем дом отыщут. Увидев меня, парень начинает просить не связывать его или хотя бы вызвать скорую. Успокаиваю его тем, что через пару часов его дом отыщут. Максимум через три. Загнуться он за это время не должен. Возможно он хочет сказать что-то ещё, но девушка заклеивает ему рот куском скотча и блондину остаётся только бешено вращать глазами и мычать.

Остановившись в прихожей, жду, пока девушка выберется на улицу и заведёт автомобиль. После чего открываю панель управления камерами, вводя код активации тревожного режима для внешней части системы наблюдения. ГБР охранной компании — совсем крохотная помеха. Но если есть шанс создать хотя бы небольшое затруднение для противника, без усилий с твоей стороны, то почему бы им не воспользоваться.

Максимально быстро выдвигаюсь во двор и усаживаюсь на пассажирское сидение, поставив рюкзак в ноги. Спустя минуту уже едем в направлении кольцевой, с которой сворачиваем на дорогу, ведущую к Рязани. Какого-то определённого плана в таком быстром темпе сформировать не получилось, поэтому мы решили остановиться на единственном логичном варианте — продвигаться ближе к указанным на карте координатам. Безусловно, можно было бы попробовать добраться до Медвяниных. Но что-то мне подсказывало, что там у наших врагов тоже окажутся свои люди. А становиться виновником разгрома ещё одной «семьи» мне совсем не улыбалось.

В любом случае, если позже, мы что-то переиграем, то Рязань, это не так далеко. К тому же сейчас нам нужно удалиться максимально далеко. Ехать решаем по федеральной трассе. Да, там есть полиция и камеры. Но на камеры действует жёсткое ограничение — они срабатывают только в случае, если датчики улавливают превышение скорости. Всё остальное время отключены. Сомневаюсь, что из-за нас кто-то станет менять режим работы дорожных камер в целой группе регионов. Тем более, что на своём уровне они этого сделать не могут. Нужно распоряжение из министерства. Вот с полицейскими постами и патрулями придётся рискнуть. Но дорожная полиция, в конце концов, может встретиться где угодно. На шоссе вероятность попасться им даже ниже, за счёт большого потока машин.

Когда выбираемся на автостраду, понимаю, что не уточнил ещё один, крайне важный момент. Он вроде и так очевиден, но всё же будет лучше спросить напрямую. Повернув голову к девушке, излагаю.

— Ань, ты уверена, что хочешь отправиться со мной? После этого видео, тебя сожрут, конечно. Но ты всегда можешь сказать, что тебя заставили силой. И сдаться кому-то из дальних родственников, чтобы те сразу обеспечили защиту.

Девушка бросает косой взгляд в мою сторону.

— Во-первых, дальние родственники, потому так и называются, что не станут рисковать своими жизнями ради тебя. Во-вторых, эти ублюдки убили всех моих близких. Отец с матерью, дед, оба брата, тётя с дядей — все мертвы. Ни за хрен собачий. Просто, потому что им помешали, сами того не зная. Теперь я хочу резать глотки их родне и наслаждаться криками их умирающих детей.

Момент молчу. Потом задаю, как мне кажется, очевидный вопрос.

— Но мы едем в Рязань, чтобы потом отправиться в Сибирь. А не выслеживаем их родственников.

На момент замолкаю, пытаясь заставить голову выдать мне верную финальную фразу. Но девушка похоже и сама всё понимает. Грустно усмехается, глядя на дорогу.

— Хочешь спросить, почему я это делаю, если хочу их крови и боли? По той причине, что это куда важнее убийства одного или двоих «генизлов» из вражеских кланов. Да, даже нескольких десятков. Если там действительно какая-то запредельная грязь, то их «семьи» вынесут вперёд ногами в полном составе. И я вдоволь посмеюсь над этой грудой трупов.

Бросает быстрый взгляд в мою сторону.

— Ты ведь сам думаешь так же. Иначе бы не сидел рядом со мной. Нельзя бить в ответ, подчиняясь эмоциям. Ты либо умрёшь, либо совершишь глупость и ошибёшься, не доведя дело до конца.

Удивлённо хмыкаю. Не ожидал от юной девушки фраз, которые бы больше подошли моему дяде. Думаю, как ей ответить, когда Аня притормаживает. Сместив взгляд чуть в сторону, замечаю полицейскую машину. И выдаю лютую матерную тираду, когда один из «дорожников» взмахивает жезлом, останавливая нас.